Как Иван-царевич жену искал

Татьяна Попова

За семью горами высокими, за семью степями широкими, за семью морями глубокими, в тридевятом царстве, в тридесятом государстве, жили-были царь с царицею. И был у них сыночек единственный, кровинушка родная-ненаглядная, Иван-царевич. Лицом наследник в матушку уродился - глаза синие, как небо весной, волосы золотые, словно пшеница в поле, на щеках румянец, будто заря утренняя. Силой, отвагой да упорством Иван в батюшку пошел - любой конь под ним стрелой летит, всякий враг прочь бежит. Подрастал-взрослел царевич - матушке с батюшкой - отрада, подлым да злым - преграда.

Минутка к минутке, к часу часок, к году годок - вот и вырос сынок. Как сравнялось Ивану шестнадцать лет, снарядили его в дальнюю путь-дорогу - за семь гор, за семь степей, за семь морей, счастье искать. Оно, счастье-то, примет особых не имеет, каждому на свой лад улыбается. Кому счастье - грошик медный найти, а кто и в золотых чертогах слезы горькие роняет. Взять царевича нашего - богатства да знатности ему не занимать, матушка с батюшкой живы-здоровы, да и сам - кровь с молоком. А коли так - слаще голубок поет, если рядом горлица, выше орел взлетает, когда орлица в гнезде поджидает, дня не проживет лебедь без лебедушки. Нету счастья добру молодцу без красной девицы.

Поцеловал нежно Иванушка любимую матушку, обнял крепко дорогого батюшку, вскочил на вороного коня и понесся стрелой - невесту выбирать, жену себе искать. Остались за спиной царевича родные леса да луга, встали перед ним горы суровые.

Три дня и три ночи пробирался Иван по каменистым тропам, чудным диким скалам да отрогам дивился, гордых черных великанов в снежных шапках видал, далекий рев подземных чудищ слыхал. К исходу третьего дня набрел Иван-царевич на пещеру глубокую, на ночлег расположился. Достал из котомки последнюю горбушку, и только ко рту поднес, как вдруг слышит - словно прошелестело что. Глядь, сидит на камне ящерка: спинка голубая, хвостик зелененький, глазками-бусинками на хлеб уставилась. Пожалел Иванушка ящерку, отломил от горбушки кусочек и зверьку диковинному бросил. Ящерка хлеб съела, лапкой по мордочке провела, да и говорит вдруг голосом человечьим:

- Спасибо тебе, Иван-царевич, за хлеб, за еду, за твою доброту.

Удивился-изумился Иванушка, никогда еще он не слыхивал, чтобы тварь ползучая человеческим голосом разговаривала. А ящерка-то по скалам шмыг-прыг, к ноге Иванушкиной подскочила, по сапогу на колено взобралась, словно играется. Да вдруг как о камень ударится, хвостик-то и оторвался. Иванушка от неожиданности вскрикнул, а ящерка тихонечко так засмеялась:

- Не бойся, Иван-царевич, мне хвост потерять - что тебе волос подстричь. Возьми-ка ты лучше мой хвостик старый, да береги его пуще глазу. Как нужда тебя в чем постигнет в горах здешних - обвал ли случится, иль зверь дикий нападет - брось хвостик оземь, тут я тебе и помогу.

Шмыг-прыг - и между камней растаяла. Только хвостик на Иванушкиной ладони остался.

На следующий день добрался Иван-царевич до замка Владычицы горного края. На площади перед замком потоптался, словом-другим с людьми перекинулся, себя не особо показал, а все новости узнал. Оказалось, в самое нужное время Иван поспел. Владычице надоело одной век вековать, пришла пора горной орлице в золотую клеточку садиться. Объявила Владычица, что замуж за того пойдет, кто сможет зачерпнуть воды из котла Царя пещер, Князя тьмы, Хозяина подземных кладовых.

Женихов набежало-наехало - словно муравьев в муравейнике. А как про условие-то Владычицы прознали, так каждый по-своему рассудил. Одни женихи сразу домой засобирались - лучше-де невесту поплоше взять, чем голову потерять. Другие в замке остались - посмотреть-узнать, сумеет ли кто другой счастье завоевать. Самые же смелые и отчаянные в скалы полезли, дорогу в Царство пещер, Княжество тьмы искать. Ох, не летал бы высоко орел, не пришлось бы ему в кровь разбиваться, были бы герои поопасливей, подольше бы носили свои буйны головы. Только и то правда, что без полета высокого орел - та же курица, а герой с оглядкой - не герой уже.

Отправился наш Иванушка в самые дикие места, где скалы зубами дракона стоят, где в трещинах дна не видать, где камни пудовые как горох сыпятся. Но нигде не нашел царевич дверей в хоромы Царя пещер, Князя тьмы, Хозяина подземных кладовых. Вспомнил тогда Иванушка о заветном хвостике ящерицы, кинул его оземь. В тот же миг из трещинки земной юркая гостья выглянула:

- О чем тужишь-печалишься, в чем сильнее нуждаешься - в добром слове, в совете, аль в сердечном привете?

- Помоги мне, сделай милость, дорогу в Царство пещер, Княжество тьмы отыскать, из котла Хозяина воды зачерпнуть.

- Ох, нелегкое дело ты замыслил, опасное. Ну да ладно, взялся за гуж - не говори, что не дюж, помогу я тебе. Дверью в Царство пещер, Княжество тьмы, любой камень в горах стать может, ежели слово заветное знаешь. Запоминай - чтобы впустили тебя горы, а потом выпустили, прижми ладонь к камню и произнеси: "Растворись, гора, раскрой закрома, на богатства твои не польщусь, погощу - и на землю вернусь". Послушайся меня, Иван-царевич: как к Князю тьмы попадешь, да воды попросишь, Князь на бой смертный тебя вызывать станет, ты согласишься, а Князь на выбор предложит - с ним ли самим, с Царем пещер, Князем тьмы, Хозяином подземных кладовых сражаться пожелаешь, или с его меньшим братом биться будешь. Так ты, Иван, Царя на бой вызывай - он стар и слаб, а брат его меньшой - ловок и опасен. Осилишь Царя, зачерпнешь воды из котла, женишься на Владычице горного края, станешь жить-поживать, да добра наживать.

Послушался Иван-царевич ящеркиного совета, произнес слова заветные, расступились-раскрылись камни-скалы. Попал Иванушка в подземный дворец красоты невиданной, мрачной, суровой. По черным стенам золотые и медные жилки разбегаются, со сводов хрустальные цветы спускаются, под ногами яхонты да сапфиры словно снег зимой рассыпаются. А посередь подземелья на черном троне сам Царь пещер, Князь тьмы, Хозяин подземных кладовых восседает - борода угольная, глаза чернее ночи, нос крючком.

Как ящерка и предсказывала, в обмен на воду Царь Ивану сражаться предложил: на выбор - с ним ли, с Царем, или с его младшим братом. Помнил Иванушка ящеркино предупреждение, но посудил-порядил, да по-своему решил. Отдыхать после тяжкой работы сладко, а победу - над равным одерживать славно. Поклонился Иван Князю Тьмы в пояс, да и говорит:

- Предупрежден я заранее, Царь, что ты уже стар да немощен, а брат твой - силен и отважен. Потому я выбор в пользу брата твоего делаю, с ним сражаться буду, а коли судьба моя такая, то и смерть от его руки приму. Захохотал тут Царь пещер, встал с трона, подземелье вдруг ярким светом озарилось, и увидал Иван, что Князь тьмы совсем еще молод, не старше самого Иванушки. Указал Хозяин подземных кладовых в дальний конец пещеры, где в колыбельке младенец барахтался, да и говорит:

- Вон мой брат меньшой, с которым ты не на жизнь, а на смерть биться решил. А ящерка в прислужницах у меня ходит, потому тебе совет неправильный и дала. Я проверить тебя хотел, не польстишься ль ты на наживу легкую, на удачу бесчестную. Вижу теперь, Иван, что и честь в тебе есть, и совести не занимать. А потому, бери-ка кувшин, да черпай воду из котла. И знай: вода эта - волшебная, но добро или зло ее сила несет, о том тебе самому решать.

Уж как Иванушка с водой к замку добирался, про то я сказывать не буду. Прибежал он на площадь последним - женихи остальные все уж тут. И невеста - Владычица горного края - пожаловала. Высока, стройна, в платье из злата-серебра, а лицо под фатой узорчатой скрыто. "Кто мой наказ исполнил, воду заветную добыл?" - спрашивает. Женихи-то все молчат, будто той самой воды в рот понабирали, а Иванушка к Владычице подошел, поклонился, да кувшин с водой и подает. Владычица-то горного края обрадовалась, кувшин подхватила, хохочет-щебечет, хоть сейчас, говорит, с таким молодцом-удальцом под венец идти готова. И Иван доволен - испытание прошел, жену нашел, можно и на родимую сторонку возвращаться. Только тут будто кто его за руку куснул - глядь, а то старая знакомая, ящерка. Язык ему показывает, да шепчет - кота в мешке берешь, потом слезы прольешь. Спохватился тут Иванушка, да с лица невесты фату поднял. Как взглянул - так и окаменел. Невесте-то уже сотый годок сровнялся, лицо все в морщинах, зубов - два с половиной, на правый глаз кривая, на оба уха глухая. Иван-то от неожиданности онемел, а Владычица горного края оправдываться стала - зачем-де ты, Иванушка, сразу фату снял, нужно было сперва воды заветной отпить, вода та волшебная, кто ее выпьет - тому и баба Яга Царь-девицей покажется. Опомнился тут Иванушка, да как закричит:

- Мне наколдованного счастья не надо, я хочу без чар и волшебства жену свою красавицей видеть. Вскочил Иван на своего коня, да и был таков. Остались за спиной царевича горы неприступные, расстелились перед ним скатертью степи раздольные.

Три дня и три ночи мял Иванов конь степную ковыль-траву, за гулякой-ветром гнался, зайцев да сурков распугивал. К исходу третьего дня услыхал Иван-царевич слабый стон. Поспешил он на звуки горестные и увидел, что это беркут степной в силок попал. Чье-то злое сердце позабавилось, а птице гордой гибель страшная уготована. Пожалел Иванушка беркута, из силка его высвободил. Расправил беркут крылья, взлетел Ивану на плечо, да и говорит вдруг голосом человечьим:

- Спасибо тебе, Иван-царевич, за душу твою светлую, за жизнь мою спасенную.

Теперь уж Иванушка быстрей от удивления оправился, да и почему бы беркуту слово не молвить, если ящерка-то умней самого Ивана оказалась, от женитьбы глупой его спасла. А беркут перо из крыла выдернул, да царевичу в шапку засунул:

- Возьми-ка, Иван-царевич, мое перо, да береги его пуще глазу. Коли беда какая тебя в степи настигнет - конь ли споткнется, разбойник ли попадется - пусти перо по ветру лететь, тут я тебе и помогу.

Взлетел беркут в небо синее и в момент в точку оборотился, а потом и вовсе исчез.

На следующий день добрался Иванушка до шатра степной Княжны. Сидит Княжна у шатра на ковре персидском в наряде из перьев Жар-птицы. Наряд красив, а сама Княжна еще краше: губы алые, как закат в степи, очи черные, как у молодого оленя, брови вразлет, как крылья у степной орлицы. "Да,- подумал Иван,- такой красавицы писанной я еще не видывал, это тебе не Владычица горного края". А перед Княжной-то добрых молодцев собралось - словно былинок в степи. Кто бы это? Да женихи, опять Иван наш в самый срок к смотринам прибыл.

Обьявила Княжна, что замуж за того добра молодца пойдет, кто раздобудет для невесты шаль с головы Царицы воздуха, Владычицы солнца, Хозяйки небесных туч. Тот, кто с заветным даром вернется, Княжну в жены получит и степи в приданое, а кто с пустыми руками заявится, тому - голову с плеч.

Как услышали женихи про условие Княжны, так каждый свое решение принял. Кто ночью навсегда степь покинул - лучше-де на чужбине жить, чем на родине в могиле лежать. Кто от жениховства стал отказываться - я-де вообще свататься не собирался, у шатра случайно оказался. Только самые отважные да дерзкие разошлись по степи с глазами горящими, с сердцами пылающими - судить-рядить, как на небо угодить. Один начал башню высоченную строить, другой - из холста крылья шить. Ох, голь на выдумки, говорят, хитра, да только без выдумки все бы голью перекатывались.

Иванушка - глаз острый, руки умелые, душа открытая - товарищам по несчастью помогать стал. Кому камень к башне поднес, кому на матерьял для крыла рубаху последнюю отдал. Уж и день на исходе, а небо все так же недоступно для царевича нашего. Вспомнил тогда Иванушка о заветном пере беркутове, пустил его по ветру лететь. Тотчас с неба птица гордая в ноги Ивану упала:

- О чем грустишь-маешься, в чем сильнее нуждаешься - в силе простой, в хитрости неземной, в чарах и заветах, иль в добрых советах?

- Помоги мне, сделай милость, путь в Царство воздуха найти, шаль с головы Владычицы солнца, Хозяйки небесных туч отыскать.

- Ох, нелегкое дело ты задумал, но взялся за гуж - не говори, что не дюж, помогу я тебе. Полетим вместе к Царице воздуха - она ведь мне родною сестрою приходится. А чтобы взлететь ты смог, возьми мое перышко, взмахни им три раза и произнеси: "Курица с крыльями на земле сидит, а орел-молодец и без крыльев взлетит".

Послушался Иван-царевич беркутова совета, произнес слова заветные и ... взлетел. Сперва сердце у добра молодца из груди чуть не выскочило, потом в пятки прыгнуло, а потом - ничего, на место вернулось. Летит, летит Иван-царевич! Вот уж люди и кони в степи в букашек-мурашек превратились, вот земля совсем под белым одеялом облачным спряталась, а Иван и беркут все выше и выше, к самому солнцу забираются.

Прилетели они в столицу воздушного царства. Терема там белые, мягкие, из облаков сделаны. А посреди, на туче-горе, дворец стоит - золотой, аж глазам больно. От дворца лучи исходят, по ним зайцы желтые скачут, Иванушке в глаза солнечной пылью бросаются, шалят. Во дворце, на сверкающем троне, сама Царица Воздуха, Владычица солнца, Хозяйка небесных туч сидит - кудри голубые, глаза золотые, на груди месяц, на пальцах звезды. Поклонился своей знатной сестрице - великой Царице беркут, рассказал-поведал ей и о своей прошлой беде, и о доброте Ивановой, и о пожелании степной Княжны.

- Что ж, за злобу я людям невзгоды посылаю, а за добро - радостью награждаю, - молвила Царица. - Вот тебе, Иван-царевич, три шали с моей головы, выбирай любую!

Стал Иван шали рассматривать. Одна шаль камнями драгоценными расшита, другая мехом оторочена, а третья - совсем простая, неприметная. Подумал-подумал Иван: Царица-то к красоте да богатству привычная, жаль ей, поди, с дорогими вещицами расставаться. Чтоб хозяйку радушную не обидеть, выбрал Иванушка шаль третью, поплоше, победней. Засмеялась Царица воздуха - словно колокольчики прозвенели, да и говорит:

- Первые две шали лишь для жадного ценны, а третья волшебную силу имеет, в любой миг и тебя, и твоего коня в воздух поднять может. Я проверить хотела, не жадны ли твои глаза, не загребущи ли руки. Вижу теперь, Иван, что щедр ты и к другому душой открыт. А потому, бери-ка третью шаль, да знай: и люди, словно шали мои, сверху могут изумрудами украситься, а вместо сердца булыжник в груди носить.

Уж как Иванушка с шалью на землю воротился, про то я рассказывать не буду. Поспел он к шатру последним, остальные женихи, что с пустыми руками на площадь пришли, все тут как тут: сами в одной стороне лежат, а головы их отрубленные - в другой. Невеста - степная Княжна - как увидала Ивана с шалью, так и обрадовалась, рассмеялась-расхохоталась, хоть сейчас, говорит, с таким молодцом-удальцом под венец идти готова. А царевич как увидел добрых молодцев казненных, так и окаменел. Хоть лицом и статью степная княжна любой красавицы чудесней, но Ивану она страшней Владычицы горного края показалась. Закричал тут Иванушка:

- Не хочу я на такой злобной твари жениться, ты ведь дикого зверя опасней, ядовитой змеи поганей.

Кинулись слуги степной Княжны на Ивана, а он шаль Царицы воздуха на землю кинул, вместе с конем на нее вскочил, да и был таков. Остались за спиной царевича степи широкие, оказался он на острове, посреди моря синего.

Три дня и три ночи бродил Иван по острову, к рокоту волн морских прислушивался, соленой водой лицо омывал. К исходу третьего дня увидал царевич, как рыбки морские забавную игру затеяли - из родной пучины выныривать, да словно птички в небо взлетать. Выпрыгнет рыбка из воды, блеснет на солнышке чешуя искорками, пролетит морская шалунья немножко, да снова в волну нырнет.

Вот одна рыбка проворней других оказалась, дольше всех в воздухе продержалась, да и упала на песок. Бьется-задыхается, а домой, к подружкам, вернуться не может. Пожалел Иванушка дурашку хвостатую, поднял ее с песка, да в воду ласковую пустил. Взмахнула рыбка плавничками розовыми, повела хвостиком малиновым, да и говорит голосом человечьим:

- Спасибо тебе, Иван-царевич, за сердце отзывчивое, за глаз приметливый.

Иванушка совсем не удивился - встречи с ящеркой да с беркутом вспомнил. А рыбка хвостиком по воде стукнула, чешуйка с ее тела отлетела, да прямо в руки к царевичу:

- Возьми-ка, Иван-царевич, мою чешуйку, да береги ее пуще глазу. Если несчастье с тобой какое на море приключится: акула-злодейка подстережет или волна невиданная с ног собьет, брось чешуйку в море синее, тут я тебе и помогу.

Нырнула рыбка в морскую пучину, только круги по воде пошли.

На следующий день добрался Иван-царевич до дворца Королевны страны, что по всему острову раскинулась. И опять Иванушка вовремя поспел - Королевна-то замуж собралась выходить, а по законам того острова жениха выбирать не ей самой положено было. Мужем Королевны тот мог стать, кто брошенный ею перстень со дна морского поднимет.

Человек на своих ошибках учится, потому Иванушка, прежде чем с другими женихами в состязание вступать, перстень доставать, решил все про невесту узнать-проведать. Про Королевну-то никто слова худого не скажет - и добра она, и приветлива, и щедра, и весела. А на лицо Королевны Иванушка налюбоваться не мог: зубки белые, словно жемчуг, губы - будто кораллы розовые, глаза зеленые, как волна морская.

Вот взошла Королевна на скалу у моря, а женихи у подножья теснятся, словно чайки на гнездовье. Сняла Королевна с тонкого пальчика перстенек с бирюзой, размахнулась, да в море бросила. Женихи тут, словно выдры али бобры какие в воду нырять стали. И Иванушка с ними. Ныряют-ныряют, камни да водоросли со дна достают, а перстенька никто найти не может. Уж и день на исходе - у царевича все надежды растаяли. Вспомнил тогда Иванушка о заветной чешуйке рыбьей, кинул ее в море. В тот же миг рыбка с розовыми плавниками и малиновым хвостом вынырнула:

- О чем грустишь-печалишься, в чем сильнее нуждаешься, в друге морском, в чуде чудном, во тьме иль в свете, иль в добром совете?

- Помоги мне, сделай милость, перстенек найти.

- Ох, нелегкое это дело, да взялся за гуж, не говори, что не дюж, помогу я тебе. Перстенек тот во дворец к Царице моря, Владычице пучины, Хозяйке подводных сокровищниц попал. Если не боишься к ней в гости отправиться, то закрывай глаза, сжимай в кулаке чешуйку мою и ныряй в самую глубину.

Послушался Иван-царевич рыбкиного совета, закрыл глаза, сжал в кулаке чешуйку и прыгнул. Сперва задохнулся, а потом ничего, притерпелся. Открыл глаза - чудно! Словно в лесу, только голубой воздух зримо колышется, да вместо птичек рыбки плавают. Стоит посреди леса подводного дворец хрустальный, а посередь дворца на троне коралловом сидит Царица Моря, Владычица пучины, Хозяйка подводных кладовых. Волосы у ней - словно водоросли зеленые, на руках розовые перчатки, а вместо ног - малиновый хвост. Поклонился ей Иванушка, а Царица моря говорит ему неожиданно:

- Не кланяйся мне, Иван-царевич, это я тебе до земли поклониться обязана за то, что жизнь ты мне спас.

Глянул Иван - батюшки, да ведь Царица моря - это рыбка, которую он давеча в воду отпустил. А Царица-рыбка продолжает:

- Знаю я, для чего тебе перстень нужен, и могу я его тебе отдать, только я тебе, Иван, другое предложить хочу. Почто тебе эта Королевна сдалась, оставайся лучше здесь, под водой. Станешь мне мужем, морским Царем, будешь всеми моими богатствами несметными владеть-пользоваться.

Ни секунды Иванушка не раздумывал, поклонился Владычице пучины в пояс:

- Благодарствую, Царица-Владычица, Подводных кладовых Хозяйка, за честь оказанную, но принять не могу я твое предложение. Не пристало воробью соловьем петь, а мне, земному жителю, под водой царствовать. Да и сгину я тут без солнышка, без ветра, без щебета птичьего.

Улыбнулась Царица милостиво, поняла она Иванушку, за отказ не обиделась, отдала ему перстенек Королевны.

Уж как царевич с перстеньком на остров воротился, про то я сказывать не буду. Подошел он к дворцу Королевны, вдруг слышит, словно кто всхлипывает. Глядь - в беседке в дворцовом саду какой-то добрый молодец Королевну обнимает бережно, по голове ее гладит. А Королевна плачет-заливается: "Одного тебя люблю, лучше в море прыгну, чем за нелюбимого замуж пойду". Понял Иванушка, что не смог настоящий возлюбленный Королевны перстенек найти, взошел царевич в беседку, протянул перстенек сопернику:

- Ни к чему мне невеста украденная, на чужом горе счастье построить нельзя. Прощай, Прекрасная Королевна, и ты, незнакомец, любите друг друга, живите в покое и радости, да меня добрым словом поминайте.

Взошел Иванушка с конем на шаль Царицы воздуха - да и был таков. Остались за спиной царевича и остров в синем море, и степей раздолье, и гор вершины. Долетел Иван-царевич до тридевятого царства, тридесятого государства, до края отчего, до родимой стороны.

Здесь шаль на землю опустилась, силу волшебную утратила - да и то сказать, какое в родном краю волшебство может быть, если все здесь с рождения знакомое, с детства изученное. Шаль Иванушка на груди спрятал - матушке в подарок, на коня вскочил, стрелой полетел. Бежали, тщетно пытались догнать всадника стройные босоногие девчонки-березки, махали вслед зелеными платочками молодушки-сосенки, дышали луга запахами парного молока и теплого хлеба.

Вот уж впереди блеснули золотом купола и кресты стольного града. Придержал Иванушка своего скакуна, остановился дух перевести. От радости, что домой вернулся, сердце из груди на волю рвется, но нет-нет, да и червячок в душе пошевелится - не оправдал он надежд родительских, не сыскал невесты в краях дальних, без жены домой возвращается. А батюшка с матушкой о свадебке думают, внуков понянчить надеются... Совсем царевич загрустил, уронил на грудь буйну голову. Вдруг из-за березки голос раздался:

- Что ты, добрый молодец, невесел, почто буйну голову повесил?

"Интересно,- думает Иванушка,- какая теперь тварь божия со мной голосом человечьим разговаривает? Может, мышка-норушка аль лягушка-квакушка?"

Глядь - а это не зверь и не птица, а красна девица. С Княжной степной да с Королевной морской девицу, конечно, не сравнишь, но глаза голубые у нее ярче звездочек блестят, губки алые улыбаются, а на носу забавные веснушки рассыпались. И имечко у девушки хорошее - лучше не сыскать - Любовь, Люба, Любушка. Рассмотрел Иванушка Любушку, словом с ней перемолвился и понял, что забыть ее никогда не сможет. Ну а Любушка - та еще в детстве царевича любила, а когда выросла, целый год ждала, пока Иван в дальних краях счастье искал, невест перебирал.

Вот ведь в жизни как бывает - ищешь клад в лесу, а он за печкой лежит. Вот и Иван Любовь свою дома, в родимой сторонке нашел. Так что дождались царь с царицей и свадебки, и внуков. А я-то на свадьбе была, мед-пиво пила, барыню плясала, песни распевала, голос сорвала, ноги оттоптала, первая пришла, последняя ушла, возвращалась домой, повстречалась с тобой, стала сказку говорить, никому не остановить, потому-то, молодец, я теперь скажу: КОНЕЦ.

Предоставлено автором, специально
для публикации на сайте «Солнышко»
Опубликовано 13 февраля 2003 г.

Все произведения современных авторов